Геннадий дубовой рыцари новороссии. Хроники корреспондента легендарного Моторолы. «Геннадий Дубовой

Юрий Котенок

10.01.2017 - 18:07

Гена Дубовой - человек-война, в котором самым непостижимым образом сочетается человеческая мягкость, может, наивность и самая что ни на есть крутая брутальность вояки. В сосуде его души - классический набор хлебнувшего войны абсолютно гражданского человека, ставшего военкором. Физика подтверждает такое перерождение на донбасской войне: контузия, ранения, обожженное лицо… Живые, пронзительные глаза, которые смотрят гораздо глубже, пытаясь изучить самое скрытое у собеседника.

Дубовой ментально врос в камуфляж и не расстается с фартовыми обрезанными перчатками, впитавшими пот, кровь и запах сгоревшего пороха. Да-да, это именно он, его трудно перепутать с кем-либо, он не затеряется в толпе ручных сменных репортеров, зачастивших в ЛДНР.

Итак, знакомьтесь - Геннадий Дубовой, хотя заочно с этим бойцом-военкором знакомы тысячи, десятки и сотни тысяч, если не миллионы. Благодаря его репортажам - простой солдатской правде в статьях, роликах и постах в соцсетях, - мы знаем о героях Славянска, Семеновки, Николаевки, Донецка, о кинжальных боях в разрушенных напрочь селах у подножия Саур-Могилы, о многом и многом другом. От Дубового мы получили живое слово и щемящие кадры войны во время первых боев на Донбассе, в тот момент, когда федеральные телеканала только пытались формировать «политику партии» по освещению новой войны…

Новеллы, статьи и очерки, собранные в этой книге - летопись героической обороны Донбасса. И не найти в них претензий на заумный анализ, есть только жизнь на поле боя. Из коротких мгновений боя состоит эта жизнь, строки не для гламурной тусовки мегаполисов, игроков миллионными облигациями и удачливых рантье. Книга Дубового - пособие для пассионариев, таких же как он, встающих в строй по зову сердца, идущих в атаку, преодолевая оцепенение и страх.

«Корреспондент» не стал изобретать велосипед, описывая войну. Именно поэтому здесь так много правды, только правды, истины, простых человеческих эмоций, что снайперски отражают сию часть человеческого бытия. Это клятва Дубового, если хотите, его персональный Крест во имя спасения бессмертной души, во имя спасения России.

Это большой секрет, но я все же открою его вам. Упорный, несговорчивый, резкий донельзя, до кулачного боя Дубовой - один из авторов Новороссии, которую поспешили похоронить махинаторы из высоких кабинетов. Но их усилия оказались тщетны: как можно лишить жизни то, что принадлежит Вечности, истории, России?

Скромняга Дубовой пошел дальше, волей-неволей став одним из проводников идеологии Новой России. На ее защиту, бросив тепло, уют и размеренность сытой гражданской жизни, устремились тысячи добровольцев из России и других стран. Дубовой встал в этот строй одним из первых, еще когда в Москве многие считали восстание Донбасса чужой затеей, ненужной игрой южнее «изюмского шляха», а в самом Донецке официанты-негры прислуживали изнеженной публике в ночных клубах.

…225 лет назад после серии побед Русского оружия, после яростных штыковых атак, штурма Измаила и основания Одессы родилась Новороссия. Русские воины под дождем ядер и пуль перекололи штыками янычар и потопили фелюги, напомнив оккупантам, чья это земля. Ныне наступил период новых испытаний и нового освобождения. Новороссия вечна, как органичная часть России, а Дубовой с позывным «Корреспондент» является предтечей ее освобождения. Это станет самой главной наградой для этого искреннего человека, которого так не любят военные и гражданские чиновники, которого укронацисты давно внесли в расстрельные списки.

За неистовую позицию, за неслыханное подвижничество Дубового не раз грозились убить. «Раскрученный» образ многих полевых командиров восставшего Донбасса - работа Дубового. На ней - знак качества. Точечная работа, за которую не стыдно.

На поле боя смерть была не просто рядом - каждое мгновение он ощущал ее присутствие, и потому привык. Самым непростым для «Корреспондента» было понять быстроту, с которой человек переходит из бренного состояния в иное. И он, как мог, постиг быстроту, каждый миг помня о смерти. Он вник в самое главное, что точно выразил доброволец Александр Жучковский: «Главный опыт, получаемый на войне прост: возникает не рассудочное, а непрестанно всем существом переживаемое чувство сокрушительной близости смерти и скоротечности жизни. То состояние всепроясняющей радости и абсолютной ценности каждого ускользающего мгновения, которое испытал Федор Достоевский у расстрельного столба, становится нормативным».

Дубовой не из тех, кто по «благословению» начальства устраивает тур-вояжи по переднему краю, красуясь на фоне подбитого танка, сгоревшего блиндажа или кратера развороченной кирпичной стены. Вы редко встретите его в видеороликах, потому что он собственноручно снимает своих героев, дорожа каждым их словом и кадром с ними, фиксируя крупицы кровавой войны.

Дубовой - единственный военкор Новороссии, многие из героев репортажей которого пали на поле боя «за други своя». Это особый знак работы Дубового, его реквием в честь павших, хроника героизма в боях под Донецком.

Сказать, что «Корреспондент» - сложная, мало с кем уживающаяся личность - значит, не сказать ничего. Гена и правда непрост до неимоверности, не желающий, да и не умеющий сглаживать противоречия и промолчать там, где многие отступят, потупив взор и взяв паузу. В первый день нашего знакомства новосибирские коллеги поинтересовались, что думает Дубовой о донецкой молодежи. Он ответил, как всегда круто, обличив тех, кто спрятался за спинами добровольцев, кто сбежал из города, к которому рвутся укронацисты, тех, для кого защита Отечества - пустой звук. Резкий Дубовой, как всегда, выложил чистую правду. Но ему можно - он военкор Новороссии №1. А слава бунтаря, поверьте, никак не пугает «Корреспондента».

Кстати, совет. Знаете, как отличить настоящего военного корреспондента от профессиональных гастролеров в зону б/д? Для этого нужно посмотреть на Гену Дубового, который неуютно чувствует себя без личного оружия. Да, камера - всегда при нем, но с «веслом» ему куда спокойнее на сердце, как в старой афганской песне: «Мне милей братишка автомат».

«Корреспондент» посчитал дурацким мой вопрос про работу по специальности экономиста. Точно, разве это так важно на войне? Разве это имеет значение для тех, кого война, словами Киплинга, «за шиворот приволокла из канцелярии в судьбу»?

Дубовой - трубадур рыцарства Новороссии. Рыцарства в классическом (самом настоящем понимании) смысле, поскольку сотни других нынешних рыцарей-воинов не могут пройти испытание славой и интригами, утопая в струях льстивых PR-компаний. Посвящение же в рыцари самого Дубового прошло под залпы танковых орудий в Семеновке, а клинок меча на плече заменили лезвия минометных осколков. Судя по материалам Дубового, посвящение прошло органично. Именно о таком - настоящем - рыцарстве пишет Мария Покусаева:

«…И слушай меня: настоящий рыцарь

Это «бей-сука-ломай-круши».

Это не мальчик с печальным взором,

Лунными зайчиками в глазах.

Брось эти бабские разговоры,

Шёпоты томные «ох» и «ах»!

Рыцарь - кирасы кило на четыре,

Кольчужные длинные рукава.

Рыцарь - дороги, жратва в трактире,

Грязное тело и голова.

Рыцарь - пот конский и кровь людская,

Странные ценности прежних дней…»

Отличие воинов - и воинов Новороссии - от уютных доморощенных кабальеро в том, что «Рыцарь всегда безутешно молод: /Просто до старости не дожить».

Так что Дубовой - это, ребята, как ни крути, а маркер русскости - честный, открытый, не юлящий и не могущий молчать, когда уже, кажется, вопиют камни. Геннадий Дубовой - русский солдат опаленного Донбасса. Является ли он летописцем Новороссии? Безусловно, и в признании этого трудно не согласиться с добровольцем Дмитрием Жуковым.

…Отец Виктор и «Дым», Алексей Смирнов и «Гиви», Денис Пушилин и «Моторола», «Кедр» и Александр Жучковский, «Викинг» и «Балу», «Боцман» и «Кирпич», Игорь Стрелков и «Поэт», «Ислам» и Александр Пашков…

Герои этой книги Дубового - соль Русской земли, частица ее души. Это соратники и боевые побратимы Дубового.

Знаю, как тяжело Гена воспринял Минское «перемирие», которое каждый день собирает страшную жатву в виде человеческих жизней, которое умерщвляет детей, а защитники Донбасса ограничены в применении ответных средств в отношении оккупантов. Но работа Дубового - на будущее, на становление Новороссии и возвращение ее в лоно большого Русского мiра. И вне желания и устремлений иных, этот процесс неизбежен, поскольку на кону существование великой России.

А еще через Геннадия Дубового нам явлено очередное - какое по счету? - предостережение Всемилостивого Создателя. Ведь на донбасской войне происходит нечто сакральное: «Как золото в горниле испытывается, очищается от примесей, так и Господь испытывает нашу чистоту. …Скорби посылаются для нашего очищения, избавления от греха. Когда будет казаться, что всё уже потеряно, враг неодолим и помощи Свыше нет, отчаяние тех, кто из тьмы безысходности покаянно воззовёт к Христу-Спасителю будет преображено в разумение и неколебимую веру. Остальные останутся вне, во тьме безбожного безумия, и это будет их выбор, у которого нет оправдания, ибо всем - и нашим воинам, и нашим врагам, и теплохладным обывателям - откроется истина этой войны».

Дубовой устами своих героев зрит гораздо глубже информационных каналов и политических обозревателей: «То, что происходит здесь - самое начало глобальной войны. Не за ресурсы и территории, это вторично. Это война на уничтожение истинного христианства - Православия. Мировоззрение богатейших людей, владеющих почти всеми материальными благами планеты, суть сатанизм. Они, вызвавшие стихии Первой и Второй мировых войн и третьей информационной войны, положившие сотни миллионов убиенных на алтарь их отца - сатаны начали Четвертую мировую войну. Они намеренно приближают царство антихриста… Противный Божественному порядок, в котором человек не образ и подобие Творца миров видимых и невидимых, а информационно программируемая и виртуальными банковскими цифирьками управляемая, в любой момент обнуляемая биомасса…» .

Сборник материалов-сводок «Корреспондента» незабываем. Статьи, как обожженные кирпичи на ступенях лестницы в Горний мир. Все войны начинаются и заканчиваются. А Геннадий Дубовой только в начале творческого пути…

Юрий Котенок,

военный корреспондент, главред информационно-аналитического издания «Сегодня.ру»

Рыцари Новороссии. — М.: Книжный мир, 2017. — 320 с.

Так всё же: идея для человека или человек для идеи? Герои книги Геннадия Дубового (да и сам автор), судя по всему, придерживаются второго принципа. Потому что шли, идут и будут идти на верную смерть ради простой идеи: оставаться самими собой и не позволять никому диктовать себе, своим родным и близким, как жить, на каком языке говорить и думать, как молиться Богу, кого любить и кого ненавидеть.

Наверное, это и является тем главным, что объединяет тех очень разных мужчин и женщин, юношей и девушек, даже мальчиков и девочек, которые весной 2014 года не дали надеть на себя необандеровское ярмо, подняв в Донбассе знамя Новороссии, удивительно похожее на знамя американской Конфедерации времён гражданской войны в Америке.

Где она сейчас, Новороссия?

Молчит сожжённая "бандерлогами" Одесса, молчат Херсон и Николаев, молчат Мариуполь и Харьков, молчат сотни городов и тысячи сёл "юго-востока Украины"… Не было, не было Новороссии почти век, даже имя подзабылось. "Он шёл на Одессу, а вышел к Херсону, матрос, партизан Железняк…" Да, тот самый, который "караул устал".

А рыцари?

Кто в детстве не играл в них, в этих бойцов без страха и упрёка, готовых на всё ради своей чести и Прекрасной Дамы? Кто не представлял себя верхом на могучем коне, с мечом или копьём и щитом в руках, закованным от макушки до пят в броню, повергающим множество врагов? Откуда бралась вся эта красота, чего она стоила, кто и зачем за неё платил, — в том детям нет нужды. И нет нужды, что не было на Руси отродясь никаких рыцарей, никаких рыцарских орденов и куртуазной поэзии. Не доходили никак эти католическо-европейские штучки на Восток дальше Речи Посполитой и Чудского озера. Разве что запорожские козаки, сидя куренями в днепровских плавнях, тоже именовали себя "лыцарями", на шляхетных панов глядючи. Хотя — что, казалось бы, мешало? Белая кость, голубая кровь…

Не наигрались? Но игры играм рознь. Правильные игры не только моделируют реальность, но и предугадывают, и даже формируют её. Реконструкторы, казаки и козаки, "авторитеты" и бродяги, романтики и поэты из шахт и заводов — таким оказался самый первый костяк донбасского сопротивления. Очень много пафоса и анархии, из которых постепенно, с кровью, огнём и смертью ковался нынешний железный щит народных республик Донбасса.

Геннадий Дубовой, чьи фронтовые — буквально из-под пуль и "градов" — материалы на протяжении 2014-2016 годов публиковались множеством патриотических информационных ресурсов России, включая и газету "Завтра", — как раз из этого "первого призыва" антинацистского сопротивления. Стрелков и Пушилин, "Моторола" и "Гиви", "Кедр" и "Балу" — за героями очерков-хроник Дубового-"Корреспондента" стоят сотни и тысячи тех безвестных участников сопротивления, чьи надежды и мечты, чьи просчёты и подвиги сконцентрировались на небольшом, в общем-то, пятачке Донецкой и Луганской народных республик.

Ещё в июне 2014-го Дубовой писал об одном из своих героев: "Снаружи, по форме, Моторола выглядит как рейнджер из голливудского блокбастера, а внутри, по содержанию — русский православный витязь. Это о таких как он некогда сказал великий Александр Суворов: "Кто удивил, тот и победил" и "Победа — враг войны".

И сам Моторола был немногословен: "Гена, на передовую мне надо. Интервью кому? Газета Проханова? Ладно, давай, спрашивай, только быстро. Откуда я? Из республики Коми. Как меня зовут — не скажу. Кому надо, тот знает. Чё ещё? А… да, морпех. Контртеррористическая операция в Чечне. Два раза по полгода. Всё. Вкратце".

Конечно, в большой политике всё оказалось далеко не так красиво и романтично. Не пошли на Киев и на Львов российские танковые колонны. Не потянулись за северный полярный круг теплушки с чтящими Бандеру и Шухевича как своих героев "правосеками". Даже вентиль на газопроводах, идущих через "незалежную" из России в Европу, никто не крутанул по часовой стрелке.

Был "Минск", потом "Минск‑2", возможно, на подходе "Минск‑3", "Минск‑4" и так далее, война превратилась в какой-то нудный, бесконечный и, кажется, безвыходный быт, в котором не остаётся места былой романтике, и многие герои первой обороны Донбасса… В общем, иных уж нет, а те — далече. В мартирологе сопротивления — тысячи имён, и то, что происходило неполных три года назад, представляется уже какой-то невероятной сказкой: как безоружные люди останавливали украинских солдат, как брали в руки оружие, чтобы защищать свои дома, как радовались первым победам и рыдали над первыми жертвами…

Всё это — уже прошлое, и каким оно было или — вернее — каким увиделось автору этой книги, тоже становится достоянием истории. Малой, но необходимой гирькой на её весах будут образы тех людей, кого Геннадий Дубовой представил в качестве "рыцарей Новороссии". Герои Донбасса, подвижники Русского мира… Мира, в который сегодня пришла война, и до Победы в этой войне ещё очень далеко.

Но без надежды на неё и веры в неё жить уже невозможно. Как там было у Сталина? "Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами". Вот о чём эта книга, которую, конечно же, заапретят для ввоза на "незалежную" и прочтения тамошними жителями.

Да, на войне как на войне, и в ней, в отличие от спортивных и прочих игр, важна именно победа, а не участие.

Памяти деда

22 июня, на рассвете, мой дед сдавал кровь. Его друг попал в аварию, требовалось переливание. Группа крови у них была одна, дух – разный. Дед отдавал кровь другим до самой смерти, – был почетным донором. Когда-то это ценилось. Здоровенный был мужик, породистый. Никогда и насморком не болел. Он и погиб, как фамильное дерево, стоя.

Насчет породы не ради красного словца сказано. Предки его – казачество да духовенство. От них сила – и духа, и плоти. До войны в их крупном селе никто храм не закрывал, священника уважали. Когда же ретивые пришлые комсомольцы поперлись на колокольню «язык у неба выдирать», дед только кулак показал: «Онемеете все…» – толпа вроссыпь.

Любила его бабушка по-настоящему, до последнего мига земной жизни. Как в христианском венчанном браке и должно быть. Каждую деталь с ним связанную запечатлела в сердце, всё важное когда-либо им сказанное сохранила.

Дед верил в равенство, как его понимал: равенство всех перед Богом и Заповедями – законами. «Когда все будут действительно равны, – часто повторял он жене, – тогда вместо одинаковости в грехе все станут разными в умении радоваться. Так, думаю, о нас Создатель замыслил». Поразительно просто и ясно. А ведь образование у него было – «три коридора». У Михаила Анчарова, замечательного писателя и «последнего романтика социализма», я встретил схожую формулу: «Равенство – это разнообразие».

На войне деда мучило безответное: почему у немцев, с их делением на высших и низших, для солдат и офицеров – на фронте один котел. А в «рабоче-крестьянской армии» страны «всеобщего равенства» – спецпайки для комсостава. Почему у противника и генералы на передовой, а наши «македонские», что постарше комбата, по блиндажам в тылу «крысятся». О введении погон сказал: «Войну выиграли, – Советскую власть проиграли».

Родись он чуть раньше, скорее всего воевал бы в гражданскую «За Советскую власть без жидов и комиссаров». Под властью Советов он понимал спроецированную на все уровни управления вечевую власть «мира», действительное народное самоуправление.

Он часто говорил, что в Отечественную мы победили «только милостью Божией». И как бы ни курочили историю ком-мемуаристы, а по человеческим раскладам вермахт до линии Астрахань – Архангельск дошел бы. Будь мы экономически хоть сто крат мощнее Европы. Хоть была и «война моторов», да только «моторы те им в аду мастерили, нам – повыше облаков».

В бою у деда заклинило пулемёт – так, что ещё пару минут «и немец дал бы мне очередью в лоб… «Прими душу мою, Христе, Боже мой», – думал. Бухнуло. Глянул, а от немца – тю-тю. Когда прямое попадание или снаряд рвётся совсем рядом – человек сгорает в миг, и подковки на каблуках испаряются…»

Молился дед, не таясь. Настучали, понятно. Комиссар о «религиозном разложении» повякал, да под взглядом дедовым сник. А когда особист иконочку из солдатской книжки вынул и нацелился изорвать – дед лишь запястье ему «слегка» сдавил. Улыбнулся: «Иди-ка ты к Михал Иванычу…» И – под нос бдительному «товарищу» вырезку из «Правды» – с куском сталинской конституции насчет свободы вероисповедания в стране, «где так вольно дышит человек…» Обошлось.

Воевал он не только «Максимом». У немца пленного выучился католическим молитвам на немецком и латыни. А басище-то был у него свирепый – «царева диакона». Как начнут из вражеских окопов ночью орать да бахвалиться, – он и ошарашит: «Отче наш, иже еси на небесех. Да святится Имя Твое, да приидет Царствие Твое…»

Немцы – о русских свиньях. А он в ответ: «И не введи нас во искушение». Немцы о неизбежности триумфа нордической расы. А он им: «Избави нас от лукавого». Немцы о Третьем Рейхе в масштабе земного шарика. А он терпеливо напоминает: «Твое есть царствие, и сила, слава…»

А когда на Рождество, перепившиеся фрицы похабные песенки блеяли, дед во всю «цареву» глотку выдал: «Аве, Мария!..» Когда всё спел, после долгущего молчания из немецкого окопа всхлипнули: «Спасибо… Кто ты?»

Дед ответил пулеметной очередью. Единственный раз за всю войну не прицельной.

Сталина, понятно, не любил. Но и тираном лютым не считал. «Где страдают – там каются, а где треп с набитым брюхом – там за грош удавят ради брюха».

Всё происходящее в стране воспринимал как вразумление. Как наказание за теплохладность народа, безверье и спесь «элиты». За многие грехи прежней России, последним из которых считал отречение Государя: «Не я от царя отрекся, он от предназначенного ему Самим Богом отрекся. Значит, и от меня». Но всякий раз добавлял: «Прости меня, Господи, если не то говорю».

И хотя многих родственников раскулачили, не роптал и обид не таил: «Что дадено, то и отнято. Бог не выдаст, свинья не съест».

К собственности относился трезво, по Заповеди. Чужого за всю жизнь и зернышка не взял, а своего не давал лишь тем, кто и сам никому не даёт. Когда в голодном 47-м бабушка принесла детям «позаимствованной» у государства муки – велел отнести на место. Она в плач: «А дети как?!» – «Молись лучше…» И вымолила.

Из всех трофеев – набор инструментов из берлинской мастерской да ещё комбатом при расставании подаренный «Вальтер». Из него и убили. Точнее – добили.

В день похорон «величайшего в истории вождя народов» деда прорвало: «Страну теперь съедят. На крови всё держалось, она – живая, выдюжит всё. А кости загубленных сгниют – что на трухе устоит?» И ещё: «После «царя» всегда шакалы, а следом придут кроты. Выжрут Советскую власть, закусят державой…» И ведь как точно!

Те, кого величают «совестью нации» – философы, ученые, писатели – пророчили Советскому Союзу чуть ли не сотни лет. А простому русскому мужику уже тогда всё было открыто. Потому что жил он не одним своим умишком, не пытался «ветку-жизнь под себя ломать», а бодрствовал и молился.

Всё это было сказано при лучшем друге, с которым ушел на фронт и 1,5 года – до перевода после госпиталя в другую часть – служил в одном пулеметном расчете. И сыну его был крестным отцом. Но потом по партийной линии пошёл друг – тот самый, спасённый 22 июня 1941 года дедовой кровью.

Стражи в голубых погонах пришли в тот же день. И «антисоветчик» ушёл бы без ропота, если б жену – а была она на сносях – не толкнули наземь. Дед православным был христианином, а не толстовцем – передавил бы всех, они это поняли сразу. И когда за штырем метнулся к сараю, его бортом грузовика впечатали в стену. Но и полураздавленный, почти мертвый он стал выдираться. Недолго думая, эмгэбэшник выстрелил из реквизированного «Вальтера». В голову. Когда грузовик отъехал, дед остался стоять.

Мой дед, Пётр Андреевич, был рядовым русским солдатом. Простым землепашцем с корнями из казаков Вольного Дона по отцу, из священников Курской губернии по матери. Лицом и статью – образец арийца с плаката «Вступайте в ряды «Ваффен СС». «Кровь и почва» называлось это теми, кого давил он спокойно из своего «Максима».

А задавили его – «свои». Сучата-стукачата. Карьеристики. Партейцы пронырливые сервильные, без мыла проскальзывающие в креслица «руководящих и направляющих» – всегда мимо да в кровавую топь…

Предателей – вешали во все времена. Мы уже вне времени?..

В юности я мучительно хотел посмотреть в глаза тому, кто предал моего деда. А теперь не хочу: я однажды непоправимо почувствовал, что в глазах таких людей не отражается ни-че-го.

Внук предателя на Украине до высоких поднялся чинов и ныне упоённо лижет сапог с лэйблом «NATO».

Его предок незадолго до смерти жену преданного друга разыскал, – руки целовал да плакался, что являться ему стали «какие-то черные». Воистину – «воздаяние грешников узриши». Дед и мёртвый их пересилил.

Мы, рожденные в СССР, и наши дети-внуки-правнуки не помянем добрым словом «мародерскую власть комиссаров». Но ещё не раз заплачем о заветно-запретной единой стране. Зарыдаем горько. О «цивилизаторами»-псами перекалеченной, расчлененной, обглоданной нашей Родине. О Святой Руси.

Которой 22 июня, как и до и после отдавал кровь мой дед и такие по духу, как он. Отдавали всем, кто были до них и всем, кого просто могло не быть. Всем нам. И тем, кто потом предал, и тем, кто никогда не предаст.

Схватка за жизненное пространство для них – это Вечная Великая Отечественная для нас. Она началась в 988 году от Рождества Христова и кровавить будет до исчезновения пространств и времен. Как для Господа «тысяча лет как один день», так и для Родины нашей, каждый день – это нескончаемое 22 июня. И у каждого, кто милостью Свыше, призван в сей мир в высоком звании «православный русский», выбор прост: либо дезертир, либо – из окопа в атаку. Либо предатель, либо – Русский Солдат Вечной Войны.

Геннадий Дубовой

Возрастные ограничения: +
Язык:
Издательство:
Город издания: М.
Год издания:
ISBN: 978-5-9909393-7-0 Размер: 426 Кб

Правообладателям!

Представленный фрагмент произведения размещен по согласованию с распространителем легального контента ООО "ЛитРес" (не более 20% исходного текста). Если вы считаете, что размещение материала нарушает чьи-либо права, то .

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше ?

Внимание! Вы скачиваете отрывок, разрешенный законодательством и правообладателем (не более 20% текста).
После ознакомления вам будет предложено перейти на сайт правообладателя и приобрести полную версию произведения.

Описание книги

Геннадий Дубовой, позывной «Корреспондент», на передовой с первых дней войны на Донбассе. Воевал под командованием Стрелкова, Моторолы, Викинга. Всегда в одной руке автомат, в другой – камера. Враги называли его «пресс-секретарем» Моторолы, друзья – одним из идеологов народной Новороссии.

Новеллы, статьи и очерки, собранные в этой книге – летопись героической обороны Донбасса. В них не найти претензий на заумный анализ, есть только состоящая из свистящих у виска мгновений жизнь на поле боя. Эти строки не для гламурной тусовки мегаполисов, не для биржевых игроков, удачливых рантье и офисного планктона. Книга Дубового – пособие для пассионариев, таких же как он, встающих в строй по зову сердца, идущих в атаку, преодолевая оцепенение и страх.

Герои книги – соратники и боевые побратимы Дубового, соль Русской земли, частица ее души: отец Виктор и «Дым», Алексей Смирнов и «Гиви», Денис Пушилин и «Моторола», «Кедр» и Александр Жучковский, «Викинг» и «Балу», «Боцман» и «Кирпич», Игорь Стрелков и «Поэт», «Ислам» и Александр Пашков…

Последнее впечатление о книге

vida_winter:
20-12-2017, 21:53

Должна признаться, раньше я никогда не отличалась особой (да и вообще в целом) любовью и каким-то интересом к книгам подобного рода. Не спорю, военная литература, написанная в художественном ключе, была, есть и будет актуальной во все времена, но меня она мало прельщала.

Возможно, дело было в том, что я не была достаточно осведомлена в деталях описываемого военного конфликта, либо просто была маленькой глупенькой девочкой (что скорее всего). Но жизнь человека всё время меняется, вот и я под влиянием войны, которая четвёртый год идёт у меня в регионе, волей-неволей пересмотрела своё отношение к книгам данного жанра. В данном случае я сама "пришла" к осознанию того, что хочу познакомиться поближе с книгами подобного рода. Отправной точкой в этом процессе было произведение Деяна Берича "Когда мёртвые заговорят" об обороне Косова, а переломным моментом - "Я и рыжий сепар" Семёна Пегова, которая действительно перевернула весь мой внутренний мир. После её прочтения я на долгое время впала в какую-то эйфорию, вновь целиком и полностью "пропитавшись" атмосферой войны в родном мне городе. Вообще, в последнее время мой внутренний мир перемкнуло на этой тематике, и я в полной мере осознала всю глубину фразы "Война не преследует вас, ВЫ нуждаетесь в ней". И хотя сейчас в моём родном городе де-юре установилось хрупкое перемирие (настолько хрупкое, что его отголоски мы продолжаем ощущать на себе даже сегодня), я ни на секунду не могу перестать думать о войне, о том, что где-то на окраине Донецка гибнут люди, о том, что страдают невинные люди, дети и старики, которых мне в этом военном конфликте жалко больше всех. Судите сами: первые только-только пришли в этот мир и ещё не заслужили того, чтобы столкнуться с такой неприкрытой жестокостью, болью, страхом и смертью, а вторые в силу своего возраста уже прошли через такое , что никаких сомнений не возникает: они достойны того, чтобы встретить старость в спокойной обстановке, а не в страхе прятаться от "доблестных освободителей" и вновь переживать такое, что попросту не пожелаешь и врагу. Я не могу смотреть на страдания ни в чём не повинных людей, на то, как какие-то уроды глумятся над нашей исторической памятью, верой и культурой, и при этом сидеть сложа руки, я словно ощущаю себя не в своей тарелке да и вообще не на своём месте. Для меня нет ничего более правильного, чем умереть, сражаясь за свою Родину. По крайней мере, тогда ты точно будешь знать, что прожил эту жизнь (короткую или длинную - не важно) не зря, что твоя совесть чиста. Спустя время, я понимаю, что благодарна этой войне за всё, что сейчас есть в моей жизни, плохое, хорошее ли, но это в разы лучше, чем то, что было до неё. И хотя я по сути не видела ровным счётом ничего, где-то на задворках моей душонки теплится чувство, будто бы это не так. И пусть физически я в относительной безопасности, но мысленно и эмоционально я не здесь.

Главный опыт, получаемый на войне, прост: возникает не рассудочное, а непрестанно всем существом переживаемое чувство сокрушительной близости смерти и скоротечности жизни. То состояние всепроясняющей радости и абсолютной ценности каждого ускользающего мгновения, которое испытал Фёдор Достоевский у расстрельного столба, становится нормативным.

В чём-то я стала более жестокой, непоколебимой, в чём-то - наоборот, более мягкой и покладистой. Война дала мне чёткое осознание того, что сейчас

Больше всего я боюсь стыда, что ничего не сделала, когда решалась судьба моей страны.

Прежде, чем переходить непосредственно к анализу самой книги, я не могу не заметить, что тематика войны всегда была, есть и будет одной из самых спекулятивных тем в мире. На ней наживались во все времена. Наживались, наживаются и будут наживаться - надо признать этот факт. "Война - это деньги. Особенно, если война идёт не в твоём государстве", - говорил герой книги Маргарет Митчелл "Унесённые ветром" и был совершенно прав. Вообще, любой вооружённый конфликт сразу же привлекает писателей и всех, кто претендует носить это гордое звание. Некоторые из них - идейные ребята, те же военкоры, например, которые пишут мемуары и прочую литературу о войнах, действительно верят в то, что пишут, в то, что делают, потому и стараются записать свои впечатления для потомков. Однако среди них есть и те, кто создают свои произведения, руководствуясь чисто коммерческими интересами. "Рыцари Новороссии" - как по мне, занимает нечто среднее. Возможно, я слишком придираюсь, возможно, что нет. Каждый судит по-своему, и всякое мнение имеет право на то, чтобы быть выраженным. Сама книга "Рыцари Новороссии" состоит из трёх основных частей: 1. Пожалуй, самая пафосная, неискренняя и спекулятивная - она состоит из интервью с рядом первых лиц Республики, приправленная кучей пафоса и желания выслужиться, уж извините меня. Где-то предсказуемая, где-то чересчур скучная, эта часть не зацепила меня вообще. 2. Нечто усреднённое между тем, что хотел сказать автор, что именно он хотел показать, и тем, что нужно дать среднестатистическому читателю, ведь это выгодно. "Пипл схавает", - увы, но эта концепция отражена здесь как нельзя лучше. Здесь перед читателем - ряд развёрнутых интервью с действительно интересными собеседниками, которые цепляют глубиной своих мыслей. 3. Суровая правда . Самая сильная и, как по мне, искренняя часть, писавшаяся буквально на эмоциях. Хотя, по ходу её прочтения, невольно закрадывается тень сомнения, что таким вот образом автор попросту сыграл на чувствах читателя, отобразив самое больное и животрепещущее, но это очень вряд ли. Герои этой части книги - простые военные, ведомые чувством патриотизма. Сколько их было? О скольких мы просто не знаем? А сколько пропало без вести? Только вдумайтесь в это... В определённые моменты книги я даже пережила эмоции, подобные тем, что были у меня во время прочтения книги о легендарном Арсении Павлове, где-то я даже всплакнула. Однако даже здесь по ходу прочтения глав о Мотороле, в моей голове сидел червяк скепсиса, кричащий, что всё это - сплошной пиар, и что таким образом автор просто пытается нажиться на раскрученном имени. Не знаю, откуда вообще такие мысли возникли в моей сумасшедшей голове, но значит, так должно было быть. Хотя и тут, должна признать, огня не было. Была какая-то искорка, которая на некоторое время "зацепила", но такого, чтобы повествование "держало" - не было. Не убедило, в общем. Увы и ах.

Дед ответил пулеметной очередью. Единственный раз за всю войну не прицельной.

Предателей – вешали во все времена. Мы уже вне времени?..

Внук предателя на Украине до высоких поднялся чинов и ныне упоённо лижет сапог с лэйблом «NATO».