«Динамитный заговор» Степана Халтурина. История «русского Гая Фокса. Халтурин степан николаевич, биография, история жизни, творчество, писатели, жзл С н халтурин краткая биография

Степан Халтурин родился в Вятке в семье бедных мещан.В начале 1870-х годов приехал в Петербург, где поступил на завод. Неизвестно, когда именно и при каких обстоятельствах увлекся революционными идеями. В 1875-1876 годах он был уже деятельным пропагандистом... «Он был из тех людей, наружность которых не дает даже приблизительно верного понятия об их характере... Близко сойтись с ним можно было только на деле... Степан Халтурин стал увлекаться террором. Уже с осени 1879 года он входит в деловые сношения с народовольцами».

«Александр II должен быть убит рабочим, - считал Халтурин, - пусть не думают русские цари, что рабочие - болваны, не понимающие их истинного значения для народа».

Речь шла о взрыве всей царской фамилии в Зимнем дворце. Исполнительный Комитет согласился на его предложение; Халтурин поступил во дворец столяром. Сношения с Исполнительным Комитетом он вел главным образом через Желябова; кроме того, ему помогали Кибальчич, Квятковский и Исаев. С октября 1879 года вплоть до самого взрыва 5 февраля 1880 года Халтурин занимался минированием Зимнего дворца.

5 февраля Зимний дворец потряс страшный взрыв: мина взорвалась. Огни во дворце потухли. Черная Адмиралтейская площадь стала как будто еще темнее. Но что скрывалось за этой темнотой там - на другом конце площади? Ни Желябов, ни Халтурин не могли ждать разъяснений, несмотря на жгучее любопытство. Ко дворцу сходились люди, прибежали пожарные. Оттуда выносили трупы и раненых. Их казалось ужасно много. Но что с самим виновником этой бойни, с Александром II?

«Желябов и Халтурин быстро удалились. Для последнего уже готово было верное убежище, насколько, конечно, они вообще существуют в России. И только по прибытии туда нервы Халтурина будто сразу размякли. Усталый, больной, он едва мог стоять и только немедленно справился, есть ли в квартире достаточно оружия. «Живой я не отдамся!» - говорил он. Его успокоили: квартира была защищена такими же динамитными бомбами».

«Известие о том, что царь спасся, подействовало на Халтурина самым угнетающим образом. Он свалился совсем больной и только рассказы о громадном впечатлении, произведенном 5 февраля на всю Россию, могли его несколько утешить, хотя никогда он не мог примириться со своей неудачей и не простил Желябову того, что называл его ошибкой».

Угнетенный своей неудачей, Халтурин уехал на юг России, где около двух лет занимался пропагандой среди рабочих, но чрезвычайное осадное положение, введенное в Одессе, а особенно деятельность Стрельникова, предназначенного Александром III производить следствия по политическим делам на всем юге России и снабженного особыми полномочиями, вскоре стало сильно мешать Степану. Он известил об этом «Исполнительный Комитет», который и поручил ему организовать убийство всесильного и всем ненавистного прокурора. Поручение это было удачно выполнено 18 марта 1882 года Халтуриным и его товарищем Желваковым.

Подробности об этом убийстве описаны в корреспонденции из Одессы, напечатанной в № 3 «На родине», в 1883 году.

Лучшие дня

«18 марта господин Стрельников, пообедавши по обыкновению во французском ресторане, вышел на бульвар для обычной послеобеденной прогулки и, пройдясь несколько раз по средней аллее, сел на скамейку у прохода из крайней аллеи на среднюю, от которой она отделяется изгородью, окружающей ряд деревьев. Рядом с ним сел один подозрительный субъект, который в Новороссийском университете выдавал себя то за студента Энгельгарда, то за вольнослушателя Смирнова. Когда Желваков, все время следивший за Стрельниковым, подходил к скамейке, нащупывая в кармане револьвер, Стрельников встал и пересел на соседнюю скамейку, оглядывая вполоборота средние аллеи. Желваков остановился у конца изгороди, за которой сидел Стрельников, вынул револьвер и, прицелившись в правую сторону затылка, спустил курок. Голова Стрельникова мгновенно склонилась на правый бок и оперлась о спинку скамейки. Публика так и замерла на месте: никто не шевельнулся даже и тогда, когда через мгновение на крайней аллее появился человек с револьвером в руке и, перепрыгнув через изгородь, пустился вниз по крутому спуску к Гаванной улице. Он поравнялся уже с зданием думы, когда Смирнов, подбежав к краю аллеи и махая руками, стал кричать вниз: «Ловите! Держите!.. Убили среди бела дня!..» Тогда ожила и публика на бульваре; послышались голоса: «за доктором!»... Одна барыня решилась даже подойти к Стрельникову и приложить платок к ране, но ее заботы оказались напрасными: он был уже мертв. Через несколько минут появился Гурко (роковая скамейка стоит как раз против его дворца) и воскликнул: «какие беспорядки!», приказал отнести еще теплый труп Стрельникова в ближайшую больницу. Появилась, наконец, и полиция, начавшая свою деятельность с отобрания адресов у присутствующих».

«Желваков между тем бежал вниз, отстреливаясь от нагонявших его или пытавшихся преградить ему путь. Все, кто видал этот бег и эту необычайную защиту на узком и крутом спуске, не могли хладнокровно говорить о силе, ловкости и самообладании молодого героя. Выпустив все заряды из двух револьверов, он выхватил кинжал и, продолжая отбиваться, приближался все более к белой лошади, запряженной в пролетку, на которой поджидал его Халтурин у конца узкого спуска, выходящего на Гаванную улицу. Между тем внизу перед спуском собралась уже кучка прохожих. Они не знали, конечно, что совершилось там наверху, но с изумлением смотрели на несущегося к ним вооруженного человека, поранившего уже многих, пытавшихся задержать его. Им скоро стала заметна цель этого отчаянного бега; многие бросились к выходу спуска, чтобы в этом узком месте задержать бегущих, и окружили пролетку. В эту критическую минуту Халтурин, убедившись, что Желвакову пробиться к пролетке невозможно, соскочил с нее и, выхватив револьвер, хотел поспешить на помощь к товарищу, но на первых же шагах он споткнулся. Еврей, приказчик из угольного склада, околоточный надзиратель и несколько карантинных рабочих бросились его задерживать. «Оставьте! Я социалист! Я за вас!» - крикнул Халтурин. Рабочие инстинктивно остановились. «Чтобы ты так жил, как ты за нас!» - ответил приказчик, здоровенный негодяй, вместе с околоточным всею тяжестью навалившийся на Халтурина. «Конечно, не за таких мерзавцев как ты, а за рабочий несчастный народ!» - проговорил тот, с трудом переводя дыхание. Подоспевшая полиция помогла им связать Халтурина и зверски скрутить ему руки глубоко впившимися в тело веревками.

Желваков увидал, что делается около пролетки и, почти у самого прохода, свернул в сторону по направлению к Карантинной площади, все продолжая бежать, хотя силы, должно быть, уже начали оставлять его. Столкнувшись с чиновником Игнатовичем, тоже бросившимся преграждать ему путь, он приостановился немного; тогда погоня мгновенно окружила его и обезоружила, повалила и связала. Обоих арестованных тотчас же увезли в полицию. А оставшаяся на месте толпа, разбившись на кучки, толковала о происшествии. «Что тут случилось?» - спрашивали вновь пришедшие. «Да вот девушку на бульваре убили», - отвечали в одном месте; «старика какого-то убил один», - говорили в другом; «невесту свою убил один, молодой такой», - сообщали в третьем. Никто не знал еще истинного смысла происшествия.

Но постепенно распространяясь с бульвара, вести дошли и до нижних улиц. Сперва разноречивые: «Стрельников убит!» - «Градоначальника пристрелили!» - «Самого Гурко». Но к ночи всюду было уже известно, что убийство «политическое» и убит именно Стрельников. Отношение тотчас изменилось: «Если б знали, отбили бы», - говорили карантинные рабочие. Говорят, даже сам Игнатович заболел от угрызений совести, что помог задержать убийцу Стрельникова. В городе стало заметно возбуждение. Одни спешили на бульвар, посмотреть место происшествия, кровь, скамейку; другие толпились у полиции, куда привезли арестованных. Сочувственное отношение к событию можно было подметить повсюду. Не говоря уже о восклицаниях: «собаке собачья смерть!» - «так ему сукину сыну и нужно!» - мне случилось натолкнуться на такие сцены: на бульваре у самого спуска группа публики окружает очевидца происшествия. Тот с жаром и размахивая руками рассказывает, как отбивался Желваков, как он бежал, и в восторге беспрестанно прерывает свою речь восклицаниями: «вот герой-то! вот молодец!» Публика сочувственно слушает, затаив дыхание.

У квасной лавочки, против полиции, я заметил маленький кружок, состоявший из лавочницы, нескольких подмастерьев-сапожников и серого мужичка, что-то шепотом говорящего остальным. При моем приближении разговор смолкает. «Что случилось?» - спрашиваю я. - «Енерала убили». - «Кто?» - «Да двое каких-то... молодые». - «Поймали?» - «Поймали бедных», - отвечает мужичок и, тотчас же спохватившись, прибавляет, меняя тон: «Как же, поймали... привезли уже». - «За что же они его убили?» - спрашиваю я. Мужичок пристально посмотрел на меня и тихо произнес: «Да звестно... говорить-то нынче нельзя», - и таинственно умолкает. У всех грустные лица...

Полиция вся на ногах. Пешие и конные патрули попадаются на каждом шагу. По тротуару перед зданием полиции запрещено ходить; сюда то и дело подъезжают придержащие власти: генерал-губернатор, градоначальник и другие. А в самом здании идут допросы. Желваков отказался отвечать, пока ему не скажут, убит ли Стрельников. «Убит», - ответили ему. - «Ну теперь делайте со мной, что хотите». Допросы ни к чему не приводили. Узнали, где была куплена лошадь, узнали и квартиры арестованных, так как при них были паспорта, но ни их личности, ни настоящие фамилии констатированы не были. Поздно ночью под сильным конвоем их перевели в тюрьму и поместили в подвальном этаже. Допросы шли беспрерывно, и до самой казни арестованным не дали ни одного часа отдыха. По городу шли слухи, что их пытают, но фактических доказательств этому у нас нет.

В ночь с 20-го на 21-е собрался у нас суд, невиданный даже и в России. Вообразите себе глухую ночь, неизвестное публике место суда, и в заседании никого кроме Гурко, им самим избранных судей, да подсудимых. Даже высшие чины военного и судебного ведомств не были допущены. И все-таки нам известно в общих чертах, что происходило на суде, что говорили подсудимые. Халтурин заявил, что приехал в Одессу с целью заняться организацией рабочих, но в деятельности Стрельникова встретил сильное препятствие. Он сообщил об этом Исполнительному Комитету и получил от него поручение организовать убийство Стрельникова, что и было им выполнено.

Желваков, говорят, сказал: «Меня повесят, но найдутся другие. Всех вам не перевешать. От ожидающего вас конца ничто не спасет вас!»

Из Гатчины было получено предписание немедленно повесить убийц Стрельникова, и ввиду такой поспешности Гурко решил, не беспокоя Фролова, выбрать палача из содержащихся в Одесской тюрьме приговоренных к каторге арестантов. Интересны подробности этого выбора.

Весть о том, что Стрельников убит и арестованные убийцы привезены в тюрьму, быстро разнеслась между уголовными арестантами. Факт убийства был встречен всеобщим одобрением, а арестованные вызвали живейшее сочувствие, особенно Желваков своим удальством и молодостью. Поэтому предложение повесить, за известное вознаграждение, убийц Стрельникова было встречено арестантами решительным отказом. Некоторые выражали его в самой резкой форме: «Да не сойти мне с этого места, подохнуть совсем, если я их хоть на столько трону». - «Скорей всех генералов передушу, чем их хоть мизинцем трону!» - слышалось в ответ на позорное предложение.

Наконец напали на одного, который, видимо, начал колебаться, прельщенный обещаниями льгот и подарков. «Я только вешать не умею», - отговаривался еще он. «Ну это пустяки, - возражали ему, - вешать доктор (тюремный врач Розен) подучит».

Ни о суде, ни о приговоре, ни о самой казни общество не должно было знать, раньше чем все будет кончено, но тем не менее при повешении требовалось присутствие его представителей. Эта дилемма была разрешена следующим образом: двум-трем благонадежным гласным думы и известному редактору «Новороссийского Телеграфа» Озмидову был послан лаконичный приказ: явиться в 5 часов утра к городскому голове. Несчастные представители гласности провели очень тревожную ночь и на рассвете явились к Маразли (городской голова), который и повез их прямо в тюрьму.

В 6 часов вывели Халтурина и Желвакова. Последний быстро взошел по ступенькам эшафота и пересчитал их: «Четырнадцать, о, как высоко!» - сказал он. Сам надел петлю на шею и повис. Чахоточного, больного Халтурина должны были поддерживать. Слишком много выпивший для бодрости палач долго возился, надевая на него петлю, и несколько раз поправлял ее. Благодаря его неумелости, Халтурин страшно долго мучился, прежде чем быть окончательно задушен. Полицмейстер, присутствовавший при казни, отвернулся, чтобы не видеть его судорог, а офицеру, распоряжавшемуся процедурой, сделалось дурно».

Уже в 1876 г. Халтурин становится пропагандистом и организатором рабочих, входит в центр складывавшейся в то время самостоятельной рабочей организации (В. П. Обнорский, Д. Н. Смирнов, А. Н. Петерсон, И. А. Бачин, С. И. Виноградов, С. К. Волков и др.). Он заведовал рабочей библиотекой, состоявшей из нескольких сотен книг, разносил их по рабочим квартирам разных районов города, беседовал о прочитанном, объяснял непонятное. Халтурин - один из организаторов демонстрации 9 декабря 1877 г. во время похорон рабочих — жертв взрыва на Патронном заводе.

С 6 марта по авг. 1879 г. работал в Новом Адмиралтействе под фамилией Батурина. В сент. поступил столяром в Зимний дворец под фамилией Батышкова

С осени 1879 г. по февраль 1880 г. Халтурин жил и работал в Зимнем дворце, готовя покушение на Александра II. После произведенного им 5 февраля 1880 г. взрыва Халтурин был отправлен народовольцами в Москву для пропаганды среди рабочих. После 1 марта 1881 г. стал членом Исполнительного комитета «Народной воли». 18 марта 1882 г. в Одессе вместе с Н. А. Желваковым Халтурин принял участие в убийстве прокурора В. С. Стрельникова, наводившего своим произволом ужас на юге России. 22 марта 1882 г. Н. А. Желваков и С. Н. Халтурин были повешены в Одессе.

С.М.Степняк - Кравчинский:

"Он был очарователен, этот остроумный, живой и в то же время изящный рабочий. Художник, встретив его на улице, остановился бы перед ним, потому что трудно было найти более совершенный тип мужской красоты.

Высокого роста, широкоплечий, с гибким станом кавказского джигита, с головой, достойной служить моделью Алкивиада. Замечательно правильные черты, высокий гладкий лоб, тонкие губы и энергичный подбородок с эспаньолкой каштанового цвета — вся его наружность дышала силой, здоровьем, умом, сверкающим в его прекрасных темных глазах, то веселых, то задумчивых. Темный цвет обильных волос придавал больше яркости его прекрасному цвету лица, которого год спустя нельзя было предположить, судя по его мертвенной бледности. Когда в пылу разговора его прекрасное лицо оживлялось, то и наименее чувствительные к эстетике не могли оторвать восторженных глаз от него."

Г.В.Плеханов:

"Не знаю, когда именно и при каких обстоятельствах захватило его революционной волной, но в 1875 - 1876 гг. он был уже деятельным пропагандистом.

Под влиянием Халтурина и его ближайших товарищей рабочее движение Петербурга в течение некоторого времени стало совершенно самостоятельным делом самих рабочих.

О чем бы ни читал он, — об английских ли рабочих союзах, о Великой ли революции, или о современном социалистическом движении, эти нужды и задачи никогда не уходили из его поля зрения.

Краснобаем он не был, - иностранных слов, которыми любят щеголять иные рабочие, никогда почти не употреблял, - но говорил горячо, толково и убедительно... Тайна огромного влияния, своего рода диктатуры Степана заключалась в неутомимом внимании его ко всякому делу.. Он выражал общее настроение."

С.М.Степняк-Кравчинский:

Он нисколько не интересовался теоретическими абстракциями, подобно многим другим рабочим, которые любят погружаться в исследование «начала всех начал», и посмеивался над своим другом плавильщиком Иваном Е., корпевшим несколько месяцев над «Основными началами» Спенсера в тщетной надежде найти там разрешение вопроса о существовании бога, бессмертии души и т. п. ... Он со страстью отдался изучению живых вопросов общественного устройства, так что став к двадцати пяти годам (к 20-ти годам) настоящим революционным деятелем, он мало чем уступал в знании исторических и социальных наук студенту-социалисту, а некоторых из них несомненно превосходил

Степан не обладал особым даром речи, он говорил лишь более плавно, чем обыкновенный столичный рабочий. Но его обширные знания рабочей среды придавали его простым, конкретным словам полную очевидность и чрезвычайную убедительность. Двумя-тремя фразами, не представлявшими, по-видимому, ничего особенного, он обращал рабочего над которым тщетно работали интеллигенты с репутацией хороших диалектиков.

Беспримерное влияние, которым он пользовался между своими товарищами при подходящих условиях могло бы распространиться на огромные массы. Залог этого заключался в его глубоком, органическом демократизме. Он был сыном народа с головы до пяток, и нет сомнения, что в момент революции народ признал бы его своим естественным, законным руководителем."

В. Г. Короленко:

"...Халтурин убеждал со слезами на глазах своих учеников рабочих продолжать пропаганду, но ни в коем случае не вступать на путь террора.— С этого пути возврата уже нет, — говорил он".

С.Халтурин, 1878 г:

"Чистая беда, только-только наладится у нас дело, — хлоп! шарахнула кого-нибудь интеллигенция, и опять провалы. Хоть немного бы дали вы нам укрепиться".

С.Ширяев:"Он, очевидно, обладал порядочными теоретическими сведениями, которые приобрел частью чтением, частью из разговоров при личных сношениях с представителями интеллигенции, с некоторыми из них, ...он был близок ранее. Заметно, что он привык самодеятельно работать над своим развитием, много думал. По характеру это — сосредоточенный, скрытный и самолюбивый человек. ...Судя по тому уважению, с которым отзывались о нем все знавшие его, по его широко распространенной популярности среди рабочих разных частей города, надо думать, он владел искусством «пленять сердцам. Вообще, он сразу произвел на меня впечатление интеллигентного парижского рабочего Бельвильского квартала."

В.И.Дмитриева:

"Я встретила его...на 17 линии. Это было уже весной, незадолго до покушения Соловьева. ...Вдруг, в разгар пирушки, также стремительно распахнулась дверь, появился Халтурин. Веселье сразу оборвалось; мы притихли. Было в этом человеке что-то такое особенное, что проводило между ним и нами резкую черту; он это заметил, добродушно усмехнулся и присел к столу. Мирошниченко и Пайдаси наперерыв его угощали, но он опять куда-то спешил."

Г.В.Плеханов:

":Молодой, высокий, стройный с хорошим цветом лица и выразительными глазами, он производил впечатление очень красивого парня: но этим дело и ограничивалось. Ни о силе характера, ни о выдающемся уме не говорила эта привлекательная, но довольно заурядная наружность, В его манерах прежде всего бросалась в глаза какая-то застенчивая и почти женственная мягкость. Говоря с вами, он как бы конфузился и боялся обидеть вас некстати сказанным словом, резко выраженным мнением. С его губ не сходила несколько смущенная улыбка, которою он как бы заранее хотел сказать вам: «Я так думаю, но если это вам не нравится, прошу извинить.. Но, к рабочему она мало подходила, и, во всяком случае, не она могла убедить вас в том, что вы имеете дело с человеком, который далеко не грешил излишней мягкостью характера..."

С.Ширяев:

Судя по тому уважению, с которым отзывались о нем все знавшие его, по его широко распространенной популярности среди рабочих разных частей города, надо думать, он владел искусством «пленять сердца». Вообще он сразу произвел на меня впечатление интеллигентного парижского рабочего Бельвильского квартала...

В первый раз я явился к нему с рекомендательной запиской от одного моего старого знакомого и с чужим поручением: я просто ухватился за первый представившийся случай лично познакомиться с человеком, рассказы о котором, или, вернее, похвалы талантам которого, заинтересовали меня".

Г.В.Плеханов:

В его отношении к студентам, всегда была некоторая доля юмора, пожалуй, даже иронии: знаю, мол, цену ваше радикализму: пока учитесь, все вы — страшные революционеры, а кончите курс да получите местечки и как рукой снимет ваше революционное настроение.

Могу сказать одно, в сравнении с нами, землевольцами, Халтурин был крайним западником.

Ум его до такой степени исключительно поглощен был рабочим вопросом, что ему едва ли когда случалось заинтересоваться пресловутыми «устоями» крестьянской жизни. Он знакомился с интеллигенцией, слушал их толки об общине, о расколе, о «народных идеалах», но народническое учение так и осталось для него чем-то совсем чуждым.

Община занимала самый почетный передний угол в моем народническом миросозерцании, а он даже не знал хорошенько, стоит ли из-за нее ломать литературные копья!"

С.М.Степняк-Кравчинский:

С.Халтурин: "Мы верим, что наша программа действительно должна была вызвать порицания именно этою стороною, но только мы, со своей стороны, ничего в ней нелогичного не видим. Ведь, собственно говоря, если мы разбираем какое-нибудь суждение, то нам должно обратить внимание только на то, что есть ли в нем логика, а не на то, из чьих мыслей и слов это суждение. Многие, как видно, именно и обращают свое внимание только на последнее и посему в своих замечаниях доходили до того, что требование политической свободы нами, рабочими, считали просто нелепым и не вяжущимся с вопросом об удовлетворении желудка. Вот здесь-то, признаться, мы и не видим никакой логики, ничего, кроме недомыслия.

Ведь высказать подобные соображения — значит прямо отказывать нам даже в малейшем понимании окружающих явлений, значит прямо глумиться над нашими мозгами и приписывать разрешение социального вопроса только одним желудкам

Мы уже вышли из условий этой жизни, начинаем сознавать происходящее вокруг нас. Мы составляем организацию не ради ее самой, а для дальнейшей пропаганды и активной борьбы. Наша логика в данном случае коротка и проста. Нам нечего есть, негде жить — и мы требуем себе пищи и жилища... И вот мы сплачиваемся, организуемся, берем близкое нашему сердцу знамя социального переворота и вступаем на путь борьбы".

А. В. Якимова:

Товарищи знали, что я бываю у Халтурина и поручили заказать сделать ящик Халтурину, а он передал эту работу Швецову. Тогда у Швецова явилось желание вступить в сделку с III отделением, предать «Северно-русский рабочий союз» и террористов-революционеров... но только чтобы ни меня, ни Халтурина не трогали, а через нас разгромили бы все, что смогут выследить. При этом Швецов потребовал себе большой аванс и получил, тысячи 3 или 4... На другой день после заключения торга мы знали уже обо всем".

Г.В.Плеханов:

"Вернувшись осенью того же года, я застал Халтурина в сильном негодовании против интеллигенции вообще, а против нас, землевольцев, в особенности...

Человек, с которым ты познакомил меня перед своим отъездом, — говорил он, — был у нас один раз, обещал доставить шрифт для нашей типографии, а потом исчез, и я не виделся с ним два месяца. А у нас и станок сделан, и наборщики есть, и квартира готова. Остановка только за шрифтом»

Л.А.Тихомиров:

"Характер у Халтурина—«Степана», как его называли среди рабочих, — был до крайности упорный, настойчивый. Раз за что-нибудь взявшись, он не отступал ни перед какими трудностями."

Г.В.Плеханов:

"Тайна огромного влияния своего рода диктатуры Степана заключалась в неутомимом внимании его ко всякому делу... Халтурин отличался большой начитанностью... Он всегда хорошо знал, зачем именно раскрывал такую-то книгу. К тому же мысль постоянно шла у него рука об руку с делом... Все внимание его было поглощено общественными вопросами и все эти вопросы, как радиусы из центра, исходили из одного коренного вопроса о задачах в нуждах нарождавшегося русского рабочего движения. К народническому террору Халтурин отнесся первоначально с большим неудовольствием, т. к. покушения, сопровождались усилением правительственных репрессий. «Чистая беда, — восклицал Халтурин, — только-только наладится у нас дело, — хлоп! — шарахнула кого-нибудь интеллигенция, и опять провалы. Хоть немного бы дали вы нам укрепиться!». Но затем настроение Халтурина переменилось. «Падет царь, падет и царизм, наступит новая эра, эра свободы. Так думали тогда очень многие. Так стали думать и рабочие». Халтурин пришел к мысли: «Смерть Александра II принесет с собой политическую свободу, а при политической свободе рабочее движение пойдет у нас не по-прежнему. Тогда у нас будут не такие союзы, с рабочими же газетами не нужно будет прятаться». Это соображение стало решающим."

Р.М.Плеханова:

"..Г.В.(Плеханов)...встречался с отдельными членами «Северо-русского рабочего союза» и главным образом — со своим давним приятелем Степаном Халтуриным. В одно из этих свиданий Г. В. с героем — пионером нашего рабочего движения — Степан открыл ему свое решение — воспользоваться представившейся ему возможностью поступить на службу в Зимний дворец в качестве столяра, чтобы убить царя.

Я живо помню, с каким волнением Г. В. рассказывал мне о решении Халтурина. В душе Плеханова, видимо, боролись два чувства: с одной стороны, глубокое огорчение по поводу того, что лучшая сила питерского пролетариата, в лице наиболее талантливого, наиболее светлого его представителя, идет по тому пути, который он считал вредным для роста и для достижения конечной цели русского революционного движения; с другой стороны, Г. В., видимо, гордился и восхищался смелым решением своего друга-рабочего. Он часто повторял мне в тот вечер: «Если бы ты знала, какая это смелая и замечательная личность! Революционный пыл, вдумчивость и чувство самоотвержения — все это соединяется в нем гармонично. Ужасно тяжело, что этот человек погибнет, не дав того, что он мог бы еще дать для русского рабочего движения. На терроре он погибнет без пользы, а революционное народничество осиротеет".

Л.А.Тихомиров:

"До 1879 года Халтурин был известен исключительно своею пропагандистскою и организаторскою деятельностью среди петербургских рабочих. Но в этом отношении он был известен как человек в высшей степени энергичный и умный. Уже в 1878 году (Халтурин появился в качестве революционера в 1873 г.) он пользовался среди рабочих, под именем Степана, популярностью, очень редкою у нас, и заявил себя несколькими организационными попытками на широкую ногу. Основанный им «Северный рабочий союз», считавший сотнями своих членов, продержался недолго, но представлял, конечно, самую крупную у нас попытку чисто рабочей организации. Не менее известна попытка Халтурина создать чисто рабочую газету. Типография ее была основана на средства и стараниями группы, состоявшей исключительно из рабочих. Из рабочих же состоял весь персонал типографии и редакции. К сожалению, газета, вместе с типографией, была заарестована при наборе первого же номера и не оставила по себе ничего, кроме памяти о попытке чисто рабочего органа, не повторявшейся уже потом ни разу.

Под влиянием всех эти неудач, постоянно встречая на своем пути императорскую полицию и политику, разрушающие в зародыше всякое проявление рабочего дела, Халтурин пришел к мысли протестовать посредством убийства царя. Не подлежит сомнению, что эти мысли родились у него так же самостоятельно, как у Соловьева."

Н.Волков, 1881 г.:

"Халтурин, в противоположность Теллалову, при всей своей преданности рабочему делу, под влиянием быстро развивавшейся правительственной реакции, стоял в то время на чисто террористической точке зрения."

В.Н.Фигнер:

"Когда в июле 1881 г. Теллалов уехал в Петербург. руководителем рабочей группы (в Москве) сделался Халтурин. Однако, Халтурин тяготел тогда больше к террористическим актам; в то время как Теллалов считал необходимым направить все силы партии на пропаганду, организатор Северо-русского рабочего союза, а потом автор взрыва в Зимнем дворце находил, что при существующих, порядках самодержавия никакая обширная организация в России невозможна, и, чтобы сломить их, все усилия надо приложить к продолжению террористической борьбы. В этом настроении он и отправился потом в Одессу на террористический акт против Стрельникова (18 марта 1882 г.) и на этом акте погиб."

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Степан Николаевич Халтурин

220x350px
Имя при рождении:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Псевдонимы:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дата рождения:	21 декабря 1856 (2 января ) (1857-01-02 )
Место рождения:
Дата смерти:	Ошибка Lua в Модуль:Infocards на строке 164: attempt to perform arithmetic on local "unixDateOfDeath" (a nil value).
Место смерти:
Гражданство:	Российская империя 22x20px Российская империя
Образование:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Учёная степень:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Учёное звание:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Вероисповедание:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Партия:
Основные идеи:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Род деятельности:
Отец:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Мать:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Супруг:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Супруга:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дети:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Награды:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Автограф	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Степа́н Никола́евич Халту́рин (21 декабря 1856 [2 января ] - 22 марта [3 апреля ] ) - русский рабочий, революционер , осуществивший террористический акт в Зимнем дворце (1880). Организатор «Северно-русского рабочего союза» .

Начало деятельности. Рабочие организации

Степан Халтурин родился 21 декабря 1856 (2 января ) в деревне Халевинская (ныне деревня Журавли Орловского района Кировской области) Орловского уезда Вятской губернии в семье зажиточных крестьян. В 1871 году окончил Орловское уездное училище, во время учёбы много читал и увлёкся народнической литературой. В 1874-1875 годах учился в Вятской земской учительской семинарии; был исключён за плохую успеваемость 14 августа 1875 года .

В начале 1875 года с группой единомышленников собирался выехать в Америку и основать там коммуну. По пути в Москву попутчики обманом завладели его паспортом и уехали за границу через Петербург. Халтурин пытался нагнать их в Петербурге, но не успел. Он вынужден был браться за разные работы, чтобы прокормиться и обеспечить себе ночлег. Работая в Петербурге с осени 1875 года, он установил связи с революционными народниками (Г. В. Плехановым и другими), и вскоре случайно повстречал преподавателя земского училища Котельникова, перебравшегося в Петербург, который помог ему устроиться столяром в железнодорожные мастерские и рекомендовал Степана в петербургские политические кружки.

Очень скоро рабочий-провинциал не просто освоился среди кружковцев, но выдвинулся на первые роли, как талантливый пропагандист. Он принимал участие в создании первой политической организации рабочих в России - «Северного рабочего союза». Позднее В. Г. Короленко в своих воспоминаниях рассказал со слов рабочего Александра Павлова, что Халтурин «убеждал со слезами на глазах своих учеников рабочих продолжать пропаганду, но ни в коем случае не вступать на путь террора. „С этого пути возврата уже нет“, - говорил он» .

Работавший на Адмиралтейских верфях уже под именем Степана Батышкова был взят для работ на борту императорской яхты «Ливадия». Молодой старательный столяр понравился чиновнику дворцового ведомства, и в сентябре 1879 года его наняли для столярных работ во дворце, поселив в полуподвале.

Взрыв в Зимнем дворце

Память о Степане Халтурине была увековечена в названии парохода «Степан Халтурин» и в скульптуре :

памятник Степану Халтурину в Кирове , 1923 год (скульптор - Н. И. Шильников)
памятник-бюст Степану Халтурину в Орлове , ул. Ленина, сквер у дома № 73
бюст Степану Халтурину в деревне Журавли, Орловского района Кировской области , перед музеем «Крестьянский быт» (снесён в 2010 году)
памятник-бюст Степану Халтурину в посёлке Затон имени Степана Халтурина Котельничского района Кировской области

Кинофильмы о Степане Халтурине

Топонимика

Его именем были названы улицы во многих городах бывшего Советского Союза .

Россия

В его честь с 1923 года по 1992 год именовался город Орлов Кировской области , рядом с которым он появился на свет.

Улица Халтурина (сейчас вновь Миллионная) в Санкт-Петербурге , выходящая на Дворцовую площадь , где расположен Зимний дворец , в котором собственно и было совершено покушение на жизнь императора)
Халтуринская улица в Москве
Улица Степана Халтурина (сейчас вновь Пятницкая) в Кирове

Улица Халтурина в населённых пунктах: Армавир (Краснодарский край), Астрахань (с 1922 до 2008 г.), Лабинск (Краснодарский край), Березники , Соликамск (Пермский край), Брянск , пгт. Вахруши (Кировская область), Волгоград , Воронеж , Николаевск (Волгоградская область), Гаврилов-Ям (Ярославская область), Геленджик , Евпатория , Егорьевск (Московская область), Екатеринбург , Иваново , Ижевск , Иркутск , Йошкар-Ола , Казань ,Калининград , Кемерово , Курган (район Рябково), Курск , Малоярославец , Мураши (Кировская область), Каменск-Шахтинский , Морозовск (Ростовская область), Мурманск , Новосибирск ,Октябрьский (Башкортостан) , Омск , Оренбург , Пермь , Петергоф , Петрозаводск , Пушкино (Московская область, микрорайон Заветы Ильича), Рыбинск , Рязань , Самара , Саранск , Слободской , Спасск-Дальний , Стерлитамак , Судогда , Таганрог , Тверь , Тула , Туапсе , Ульяновск , Тюмень , Уфа , Хабаровск , Чебоксары , Челябинск , Шахты , Энгельс , Якутск , Ярославль , Ярцево (Смоленская область), Шумерля (Чувашская Республика), Волжск (Республика Марий Эл),
Переулок Халтуринский в Ростове-на-Дону
Проезд Степана Халтурина в Тамбове и Твери.

Украина

Улицы Халтурина в населённых пунктах: Бердянск , Запорожье , Кривой Рог , Макеевка (Донецкая область), Покровск (Донецкая область), Мариуполь , Полтава , Свердловск (Луганская область), Харьков , Черновцы , Нежин , Умань (Черкасская область).
Переулок Халтурина в Сумах , Изюм (Харьковская область), Знаменка (Кировоградской области), Умань (Черкасская область).

Переименованные:

улица Халтурина в Киеве (теперь Паньковская улица), Одессе (теперь снова улица Гаванная);
спуск Халтурина в Харькове (теперь Соборный).

В Крыму

Белоруссия

Улица Халтурина в Минске , Бресте, Рогачёве Гомельской области.
Мебельная фабрика имени С. Н. Халтурина в Бобруйске

Казахстан

Улица Халтурина в Шымкенте (теперь улица Омирбека Жолдасбекова)
Улица Халтурина в Семее
Улица Халтурина в Петропавловске

Адреса в Санкт-Петербурге

04. - 06.1879 года - дом общежития Высших женских (Бестужевских) курсов - 10-я линия, 39.

См. также

Напишите отзыв о статье "Халтурин, Степан Николаевич"

Примечания

Его брат, Пётр Халтурин успешно окончил это же училище.
Валентин Сергеев. Правда и миф о Степане Халтурине. 2005. - С. 62 - 63. - .
А. Г. Латышев . Рассекреченный Ленин. - 1-е. - М .: Март , 1996. - С. 115. - 336 с. - 15 000 экз. - ISBN 5-88505-011-2.
Данный объект расположен на территории полуострова Крым , бо́льшая часть которого является объектом территориальных разногласий между Россией , контролирующей спорную территорию, и Украиной . Согласно России, на полуострове располагаются субъекты РФ Республика Крым и город федерального значения Севастополь . Согласно административно-территориальному делению Украины, на территории Крыма располагаются входящие в состав Украины Автономная Республика Крым и город с особым статусом Севастополь .

Литература

Прокофьев В. А. Степан Халтурин. - М.: Молодая гвардия, 1958. - (Жизнь замечательных людей).
Нагаев Г. Д. Казнён неопознанным…: Повесть о Степане Халтурине. - М.: Политиздат, 1970. - (Пламенные революционеры). - 367 с, ил.
Степняк-Кравчинский С. М. Собрание сочинений. Ч. 5: Эскизы и силуэты. Ольга Любатович . № 39. Жизнь в городишке. Степан Халтурин. Волшебнику. Гарибальди / Степняк-Кравчинский С. М. - СПб.: б. и., 1907.
Д. Валовой, М. Валовая, Г. Лапшина. Дерзновение. - М.: Молодая гвардия, 1989. - 314 c., ил. - С. 264-272.
Невский В. И. История РКП(б). Краткий очерк. - Репринт 2-го издания 1926 г. «Прибой». - СПб. : Новый Прометей, 2009. - 752 с. - 1 000 экз. - ISBN 978-5-9901606-1-3.

Ссылки

// Прокофьев В. А. Степан Халтурин. М.: Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая Гвардия», 1958. (Жизнь замечательных людей).

Отрывок, характеризующий Халтурин, Степан Николаевич

– Нет, не говорила... Лишь попросила прочитать это вам всем. – возмущённо произнёс Симон. – Если бы она не погибла, разве, казалось бы это странным!? И разве это моя вина, что я оказался рядом? Если бы я ИХ не нашёл, возможно, ещё сейчас вы бы не знали, что с ними такое случилось!..
Очень тяжело было осуждать его, не зная правды. Все они были Рыцарями Радомира. Самыми близкими боевыми друзьями, прошедшими вместе опасный и долгий путь... Но как бы ни старались Храмовики думать положительно, произошедшее настораживало – очень уж необычно всё совпадало...

Я стояла потрясённая, не желая верить, что самая чудесная на Земле Империя была разрушена так предельно просто!.. Опять же, это было другое время. И мне трудно было судить, насколько сильны тогда были люди. Но ведь Катары обладали чистейшими, никогда не сдававшимися, гордыми сердцами, позволявшими им идти, не ломаясь, на страшные человеческие костры. Как же могли они поверить, что такое позволила бы Золотая Мария?..
Задумка церкви была, и правда, дьявольски гениальной... На первый взгляд даже казалось, что она несла «новым» Катарам лишь добро и любовь, не позволяя отнимать чью-то жизнь. Но это только на первый взгляд... По-настоящему же, сие «бескровное» учение полностью обезоруживало Катар, делая их беспомощными против жестокой и кровожадной армии Папы. Ведь, насколько я понимала, церковь не нападала, пока Катары оставались воинами. Но после смерти Золотой Марии и гениального плана «святейших» отцов, церковникам требовалось лишь чуточку подождать, пока Катары по своему желанию станут беспомощными. И вот тогда – напасть... Когда уже некому будет сопротивляться. Когда Рыцарей Храма останется малая горсточка. И когда победить Катар будет очень просто. Даже не замарав в их крови своих нежных, холёных рук.
От этих мыслей меня замутило... Всё было слишком легко и просто. И очень страшно. Поэтому, чтобы хоть на минуту отвлечься от грустных мыслей, я спросила:
– Видел ли ты когда-то Ключ Богов, Север?
– Нет, мой друг, я видел его лишь через Магдалину, как сейчас видела ты. Но могу сказать тебе, Изидора, он не может попасть в «тёмные» руки, скольких бы человеческих жертв это бы ни стоило. Иначе не будет более нигде такого названия – Мидгард... Это слишком большая сила. И попади она в руки к Думающим Тёмным, ничто уже не остановит их победного шествия по оставшимся Землям... Знаю, как тяжело понять это сердцем, Изидора. Но иногда мы обязаны мыслить объятно. Обязаны думать за всех приходящих... и проследить за тем, чтобы им наверняка было бы куда приходить...
– Где сейчас Ключ Богов? Знает ли это кто-нибудь, Север? – неожиданно серьёзно спросила до сих пор молчавшая, Анна.
– Да, Аннушка, частично – знаю я. Но не могу об этом тебе сказать, к сожалению... В одном я уверен, что придёт тот день, когда люди, наконец, окажутся достойными, и Ключ Богов засверкает вновь на вершине Северной Страны. Только пройдёт до этого ещё не одна долгая сотня лет...
– Но мы ведь скоро погибнем, чего же тебе бояться, Север? – сурово спросила Анна. – Расскажи нам, пожалуйста!
Он посмотрел на неё с удивлением и, чуть подождав, медленно ответил.
– Ты права, милая. Думаю, вы достойны это узнать... После жестокой смерти Золотой Марии, Радан увёз Ключ Богов в Испанию, чтобы передать его в руки Светодару. Он считал, что, даже будучи столь молодым, Светодар сохранит доверенное ему сокровище. Если понадобится, даже ценой своей драгоценной жизни. Намного позже, будучи уже взрослым человеком, уходя на поиски Странника, Светодар забрал с собою дивное сокровище. А после, через шесть десятков долгих и сложных прожитых лет, уже уходя домой, он решил, что надёжнее и правильнее всего будет оставить Ключ Богов там, в Северной Стране, во избежание возможной беды в его родной Окситании. Он не ведал, какие новости ждут его дома. И рисковать Ключом Богов не желал.
– Значит, Ключ Богов всё это время находился в Северной стране? – как бы утверждая услышанное, серьёзно спросила Анна.
– Этого я, к сожалению, не знаю, милая. С тех пор у меня не было более новостей.
– Скажи, разве ты не хотел бы увидеть новое будущее, Север?.. Не хотел бы своими глазами увидеть новую Землю?.. – не утерпела я.
– Не в моём это праве, Изидора. Я уже своё здесь отжил и должен идти Домой. Да и пора уже. Слишком много я видел здесь горя, слишком много было потерь. Но я подожду тебя, мой друг. Как я уже говорил тебе, мой далёкий мир так же является и твоим. Я помогу тебе вернуться домой...
Я стояла потерянной, не понимая происходящего... Не в состоянии понять мою любимую Землю, ни живущих на ней людей. Им дарилось чудесное ЗНАНИЕ, а они вместо того, чтобы его познать, боролись за власть, уничтожали друг друга, и гибли... Гибли тысячами, не успевая прожить свои драгоценные жизни... И отнимая жизни других хороших людей.
– Скажи, Север, ведь Рыцари Храма все не погибли, не правда ли? Иначе, как бы разросся так широко позже их Орден?
– Нет, мой друг, некоторые из них обязаны были остаться живыми, дабы сохранить Орден Храмовиков Радомира. Когда на Окситанию напала церковь, они ушли к друзьям в соседние замки, забрав с собою голову Иоанна и сокровище Тамплиеров, на которое собирались создать настоящую армию, думающую и действующую самостоятельно, независимо от желаний королей и Пап. Они снова надеялись воссоздать мир, о котором мечтал Радомир. Но создать его на этот раз свободным, могущественным и сильным.
(Об оставшихся окситанских Воинах-Катарах (Тамплиерах) можно прочитать в книге «Дети Солнца», где будут прилагаться отрывки из оригиналов писем Графа Миропуа (Miropoix), Воина-Совершенного, защищавшего крепость Монтсегур в 1244 году, оставшегося в живых свидетеля гибели монтсегурских Катар. А также отрывки из настоящих записей Каркасонской Инквизиции и секретных архивов Ватикана).
– Значит, после смерти Золотой Марии Катары как бы разделились? На «новых» Катар и старых воинов Магдалины?
– Ты права, Изидора. Только «новые», к сожалению, все погибли на страшных Папских кострах... Чего и добивалась «святейшая» церковь.
– Почему же не вернулись Храмовики? Почему не отвоевали Окситанию? – горько воскликнула я.
– Потому, что некого было отвоёвывать, Изидора, – тихо прошептал Север, – ушедших Храмовиков было очень мало. Остальные погибли, защищая «новых» Катар. Помнишь, я говорил тебе – каждый замок и городок защищали около сотни Рыцарей. Против десятков тысяч Крестоносцев Папы. Этого было слишком много даже для самых сильных...
Новые же «Совершенные» не защищались, отдавая себя и других на истребление. Хотя, если бы помогли, наверное, до сих пор цвела бы империя Света, и до сих пор ты могла бы встречать живущих Катар... Ведь Совершенные горели сотнями (только в Безье их сгорело 400!) – вместе они разбили бы любую армию!.. Но не захотели. И за них гибли Храмовики. Которые, даже понимая, что проиграют, не могли спокойно смотреть, как гибнут старики, женщины и дети... Как сгорают лучшие... Сгорают из-за глупейшей лжи.
– Скажи, Север, попала ли всё же когда-то в Северную страну Золотая Мария?– снова желая поменять русло разговора, спросила я.
Север долго внимательно всматривался в моё лицо, будто желая проникнуть в самую душу. Потом грустно улыбнулся и тихо произнёс:
– Ты очень догадлива, Изидора... Но я не могу тебе этого рассказать. Могу лишь ответить – да. Она посетила священную Землю своих предков... Землю Радомира. Это удалось ей с помощью Странника. Но больше я не вправе говорить даже тебе... Ты прости.
Это было неожиданно и странно. Рассказывая мне о событиях, которые, в моём понимании, были намного серьёзнее и важнее, Север вдруг категорически отказывал рассказать нам такую «мелочь»!.. Конечно же, это ещё сильнее заинтересовало меня, заставляя надеяться, что как-то, до того как погибну, я всё же ещё успею это узнать. Как-нибудь ещё успею....
Неожиданно дверь в комнату резко распахнулась – на пороге возник Караффа. Он выглядел на удивление свежим и довольным.
– Так-так-так... У Мадонны Изидоры гости!.. Очень забавно. Из самой Мэтэоры, если не ошибаюсь? Великий Север собственной персоной!.. Не познакомите ли меня, Изидора? Думаю, всем нам это будет весьма полезно!
И довольно рассмеявшись, Караффа спокойно уселся в кресло...

История жизни
Степан Халтурин

Халтурин, Степан Николаевич. В 1877 г. входил в „Общество друзей". Организатор „Северно-Русского Рабочего Союза". По происхождению крестьянин, он окончил один курс четырехгодичного Училища для распространения технических и сельскохозяйственных знаний и подготовки учителей в Вятке и получил профессию столяра. С осени 1875 г. по весну 1880 г. (кроме лета 1878 г., когда он выезжал в Нижний Новгород) Халтурин жил в Петербурге, работал в вагонных мастерских Александровского завода (ныне - Октябрьский электровагоноремонтный завод), на Сампсониевском машинолитейном и вагоностроительном заводе, на Балтийском заводе и в Новом Адмиралтействе (ныне входит в Ленинградское Адмиралтейское объединение).
Уже в 1876 г. Халтурин становится пропагандистом и организатором рабочих, входит в центр складывавшейся в то время самостоятельной рабочей организации (В. П. Обнорский, Д. Н. Смирнов, А. Н. Петерсон, И. А. Бачин, С. И. Виноградов, С. К. Волков и др.). Он заведовал рабочей библиотекой, состоявшей из нескольких сотен книг, разносил их по рабочим квартирам разных районов города, беседовал о прочитанном, объяснял непонятное. Халтурин -один из организаторов демонстрации 9 декабря 1877 г. во время похорон рабочих - жертв взрыва на Патронном заводе.
С 6 марта по авг. 1879 г. работал в Новом Адмиралтействе под фамилией Батурина. В сент. поступил столяром в Зимний дворец под фамилией Батышкова
С осени 1879 г. по февраль 1880 г. Халтурин жил и работал в Зимнем дворце, готовя покушение на Александра II. После произведенного им 5 февраля 1880 г. взрыва Халтурин был отправлен народовольцами в Москву для пропаганды среди рабочих. После 1 марта 1881 г. стал членом Исполнительного комитета «Народной воли». 18 марта 1882 г. в Одессе вместе с Н. А. Желваковым Халтурин принял участие в убийстве прокурора В. С. Стрельникова, наводившего своим произволом ужас на юге России. 22 марта 1882 г. Н. А. Желваков и С. Н. Халтурин были повешены в Одессе.
+ + +
С.М.Степняк - Кравчинский:
"Он был очарователен, этот остроумный, живой и в то же время изящный рабочий. Художник, встретив его на улице, остановился бы перед ним, потому что трудно было найти более совершенный тип мужской красоты.
Высокого роста, широкоплечий, с гибким станом кавказского джигита, с головой, достойной служить моделью Алкивиада. Замечательно правильные черты, высокий гладкий лоб, тонкие губы и энергичный подбородок с эспаньолкой каштанового цвета - вся его наружность дышала силой, здоровьем, умом, сверкающим в его прекрасных темных глазах, то веселых, то задумчивых. Темный цвет обильных волос придавал больше яркости его прекрасному цвету лица, которого год спустя нельзя было предположить, судя по его мертвенной бледности. Когда в пылу разговора его прекрасное лицо оживлялось, то и наименее чувствительные к эстетике не могли оторвать восторженных глаз от него."
Г.В.Плеханов:

"Не знаю, когда именно и при каких обстоятельствах захватило его революционной волной, но в 1875 - 1876 гг. он был уже деятельным пропагандистом.
Под влиянием Халтурина и его ближайших товарищей рабочее движение Петербурга в течение некоторого времени стало совершенно самостоятельным делом самих рабочих.
О чем бы ни читал он,- об английских ли рабочих союзах, о Великой ли революции, или о современном социалистическом движении, эти нужды и задачи никогда не уходили из его поля зрения.
Краснобаем он не был, - иностранных слов, которыми любят щеголять иные рабочие, никогда почти не употреблял, - но говорил горячо, толково и убедительно... Тайна огромного влияния, своего рода диктатуры Степана заключалась в неутомимом внимании его ко всякому делу.. Он выражал общее настроение."
С.М.Степняк-Кравчинский:

"Богатое, деятельное воображение было основой его характера. Каждый факт или событие сильно отражались на нем, рождали вихрь мыслей и чувств, возбуждая его фантазию, которая сейчас же создавала ряд планов и проектов... Жгучесть его энергии, энтузиазма и оптимистической веры были заразительна, непреодолима. Вечер, проведенный в обществе этого рабочего, прямо освежал душу.
Он нисколько не интересовался теоретическими абстракциями, подобно многим другим рабочим, которые любят погружаться в исследование «начала всех начал», и посмеивался над своим другом плавильщиком Иваном Е., корпевшим несколько месяцев над «Основными началами» Спенсера в тщетной надежде найти там разрешение вопроса о существовании бога, бессмертии души и т. п. ... Он со страстью отдался изучению живых вопросов общественного устройства, так что став к двадцати пяти годам (к 20-ти годам) настоящим революционным деятелем, он мало чем уступал в знании исторических и социальных наук студенту-социалисту, а некоторых из них несомненно превосходил
Степан не обладал особым даром речи, он говорил лишь более плавно, чем обыкновенный столичный рабочий. Но его обширные знания рабочей среды придавали его простым, конкретным словам полную очевидность и чрезвычайную убедительность. Двумя-тремя фразами, не представлявшими, по-видимому, ничего особенного, он обращал рабочего над которым тщетно работали интеллигенты с репутацией хороших диалектиков.
Беспримерное влияние, которым он пользовался между своими товарищами при подходящих условиях могло бы распространиться на огромные массы. Залог этого заключался в его глубоком, органическом демократизме. Он был сыном народа с головы до пяток, и нет сомнения, что в момент революции народ признал бы его своим естественным, законным руководителем."
В. Г. Короленко:

"...Халтурин убеждал со слезами на глазах своих учеников рабочих продолжать пропаганду, но ни в коем случае не вступать на путь террора.- С этого пути возврата уже нет,- говорил он".
С.Халтурин, 1878 г:

"Чистая беда, только-только наладится у нас дело,- хлоп! шарахнула кого-нибудь интеллигенция, и опять провалы. Хоть немного бы дали вы нам укрепиться".
С.Ширяев:"Он, очевидно, обладал порядочными теоретическими сведениями, которые приобрел частью чтением, частью из разговоров при личных сношениях с представителями интеллигенции, с некоторыми из них, ...он был близок ранее. Заметно, что он привык самодеятельно работать над своим развитием, много думал. По характеру это - сосредоточенный, скрытный и самолюбивый человек. ...Судя по тому уважению, с которым отзывались о нем все знавшие его, по его широко распространенной популярности среди рабочих разных частей города, надо думать, он владел искусством «пленять сердцам. Вообще, он сразу произвел на меня впечатление интеллигентного парижского рабочего Бельвильского квартала."
В.И.Дмитриева:

"Какова была роль Степана Батурин (Халтурина) в образовании и деятельности союза я не знаю, потому что имел сведения разноречивые.. Как бы то ни было... Степан Батурин... мог положить свою индивидуальную окраску на направление деятельности союза. Я собственно его влиянию приписываю отмеченные выше колебания в программе и непоследовательное, с первого взгляда, внесение в нее политических требований. О самом Батурине имею сообщить следующее, Он, очевидно, обладал порядочными теоретическими сведениями, которые приобрел частью чтением, частью из разговоров при личных сношениях с представителями интеллигенции, с некоторыми из них, как я уже упоминал, он был близок ранее. Заметно, что он привык самостоятельно работать над своим развитием, много думал...
Судя по тому уважению, с которым отзывались о нем все знавшие его, по его широко распространенной популярности среди рабочих разных частей города, надо думать, он владел искусством «пленять сердца». Вообще он сразу произвел на меня впечатление интеллигентного парижского рабочего Бельвильского квартала...
В первый раз я явился к нему с рекомендательной запиской от одного моего старого знакомого и с чужим поручением: я просто ухватился за первый представившийся случай лично познакомиться с человеком, рассказы о котором, или, вернее, похвалы талантам которого, заинтересовали меня".
Г.В.Плеханов:

"«Степан неутомимо носился из одного предместья в другое, везде заводил знакомства, везде собирал сведения о числе рабочих, о заработной плате, о продолжительности рабочего дня, о штрафах и т. д. Его присутствие везде действовало возбуждающим образом, а сам он приобретал новые драгоценные сведения о положении рабочего класса в Петербурге.
В его отношении к студентам, всегда была некоторая доля юмора, пожалуй, даже иронии: знаю, мол, цену ваше радикализму: пока учитесь, все вы - страшные революционеры, а кончите курс да получите местечки и как рукой снимет ваше революционное настроение.
Могу сказать одно, в сравнении с нами, землевольцами, Халтурин был крайним западником.
Ум его до такой степени исключительно поглощен был рабочим вопросом, что ему едва ли когда случалось заинтересоваться пресловутыми «устоями» крестьянской жизни. Он знакомился с интеллигенцией, слушал их толки об общине, о расколе, о «народных идеалах», но народническое учение так и осталось для него чем-то совсем чуждым.
Община занимала самый почетный передний угол в моем народническом миросозерцании, а он даже не знал хорошенько, стоит ли из-за нее ломать литературные копья!"
С.М.Степняк-Кравчинский:

"Халтурин интересовался всем, что касалось рабочих... Эта органическая привязанность к классу рабочих не была лишена некоторой исключительности: Халтурин заботился только о городских рабочих и нисколько не интересовался крестьянами".
С.Халтурин: "Мы верим, что наша программа действительно должна была вызвать порицания именно этою стороною, но только мы, со своей стороны, ничего в ней нелогичного не видим. Ведь, собственно говоря, если мы разбираем какое-нибудь суждение, то нам должно обратить внимание только на то, что есть ли в нем логика, а не на то, из чьих мыслей и слов это суждение. Многие, как видно, именно и обращают свое внимание только на последнее и посему в своих замечаниях доходили до того, что требование политической свободы нами, рабочими, считали просто нелепым и не вяжущимся с вопросом об удовлетворении желудка. Вот здесь-то, признаться, мы и не видим никакой логики, ничего, кроме недомыслия.
Ведь высказать подобные соображения - значит прямо отказывать нам даже в малейшем понимании окружающих явлений, значит прямо глумиться над нашими мозгами и приписывать разрешение социального вопроса только одним желудкам
...Мы уже вышли из условий этой жизни, начинаем сознавать происходящее вокруг нас. Мы составляем организацию не ради ее самой, а для дальнейшей пропаганды и активной борьбы. Наша логика в данном случае коротка и проста. Нам нечего есть, негде жить - и мы требуем себе пищи и жилища... И вот мы сплачиваемся, организуемся, берем близкое нашему сердцу знамя социального переворота и вступаем на путь борьбы".
А. В. Якимова:

"Я бывала у Халтурина довольно часто, приносила ему газету «Земля и воля», иногда только что вышедшую из-под станка, влажную. Приносила и другие революционные издания. В августе 1879 г. при устройстве типографии вновь организующейся партии «Народная воля» требовался ящик для шрифта и хотелось иметь наиболее удобный.
Товарищи знали, что я бываю у Халтурина и поручили заказать сделать ящик Халтурину, а он передал эту работу Швецову. Тогда у Швецова явилось желание вступить в сделку с III отделением, предать «Северно-русский рабочий союз» и террористов-революционеров... но только чтобы ни меня, ни Халтурина не трогали, а через нас разгромили бы все, что смогут выследить. При этом Швецов потребовал себе большой аванс и получил, тысячи 3 или 4... На другой день после заключения торга мы знали уже обо всем".
Г.В.Плеханов:

"Вернувшись осенью того же года, я застал Халтурина в сильном негодовании против интеллигенции вообще, а против нас, землевольцев, в особенности...
Человек, с которым ты познакомил меня перед своим отъездом,- говорил он,- был у нас один раз, обещал доставить шрифт для нашей типографии, а потом исчез, и я не виделся с ним два месяца. А у нас и станок сделан, и наборщики есть, и квартира готова. Остановка только за шрифтом»
Л.А.Тихомиров:

"Характер у Халтурина-«Степана», как его называли среди рабочих,- был до крайности упорный, настойчивый. Раз за что-нибудь взявшись, он не отступал ни перед какими трудностями."
Г.В.Плеханов:

"Тайна огромного влияния своего рода диктатуры Степана заключалась в неутомимом внимании его ко всякому делу... Халтурин отличался большой начитанностью... Он всегда хорошо знал, зачем именно раскрывал такую-то книгу. К тому же мысль постоянно шла у него рука об руку с делом... Все внимание его было поглощено общественными вопросами и все эти вопросы, как радиусы из центра, исходили из одного коренного вопроса о задачах в нуждах нарождавшегося русского рабочего движения. К народническому террору Халтурин отнесся первоначально с большим неудовольствием, т. к. покушения, сопровождались усилением правительственных репрессий. «Чистая беда, - восклицал Халтурин, - только-только наладится у нас дело, - хлоп! - шарахнула кого-нибудь интеллигенция, и опять провалы. Хоть немного бы дали вы нам укрепиться!». Но затем настроение Халтурина переменилось. «Падет царь, падет и царизм, наступит новая эра, эра свободы. Так думали тогда очень многие. Так стали думать и рабочие». Халтурин пришел к мысли: «Смерть Александра II принесет с собой политическую свободу, а при политической свободе рабочее движение пойдет у нас не по-прежнему. Тогда у нас будут не такие союзы, с рабочими же газетами не нужно будет прятаться». Это соображение стало решающим."
Р.М.Плеханова:

"..Г.В.(Плеханов)...встречался с отдельными членами «Северо-русского рабочего союза» и главным образом - со своим давним приятелем Степаном Халтуриным. В одно из этих свиданий Г. В. с героем - пионером нашего рабочего движения - Степан открыл ему свое решение - воспользоваться представившейся ему возможностью поступить на службу в Зимний дворец в качестве столяра, чтобы убить царя.
Я живо помню, с каким волнением Г. В. рассказывал мне о решении Халтурина. В душе Плеханова, видимо, боролись два чувства: с одной стороны, глубокое огорчение по поводу того, что лучшая сила питерского пролетариата, в лице наиболее талантливого, наиболее светлого его представителя, идет по тому пути, который он считал вредным для роста и для достижения конечной цели русского революционного движения; с другой стороны, Г. В., видимо, гордился и восхищался смелым решением своего друга-рабочего. Он часто повторял мне в тот вечер: «Если бы ты знала, какая это смелая и замечательная личность! Революционный пыл, вдумчивость и чувство самоотвержения - все это соединяется в нем гармонично. Ужасно тяжело, что этот человек погибнет, не дав того, что он мог бы еще дать для русского рабочего движения. На терроре он погибнет без пользы, а революционное народничество осиротеет".
Л.А.Тихомиров:

Степан Николаевич Халтурин - русский рабочий, революционер, осуществивший террористический акт в Зимнем дворце (1880). Организатор «Северно-русского рабочего союза».

Степан Халтурин родился 21 декабря 1856 (2 января 1857) в деревне Халевинская (позднее Верхние Журавли) Орловского уезда Вятской губернии в семье зажиточных крестьян.

В 1871 году окончил Орловское уездное училище, во время учёбы много читал и увлёкся народническойлитературой.

В 1874-1875 годах учился в Вятском техническом училище, приобрёл профессию столяра-краснодеревщика.

В начале 1875 года с группой единомышленников собирался выехать в Америку и основать там коммуну. По пути в Москве попутчики обманом завладели его паспортом и уехали за границу через Петербург. Халтурин пытался нагнать их в Петербурге, но не успел. Он вынужден был браться за разные работы, чтобы прокормиться и обеспечить себе ночлег. Работая в Петербурге с осени 1875 года, он установил связи с революционными народниками (Г. В. Плехановым и другими), и вскоре случайно повстречал преподавателя земского училища Котельникова, перебравшегося в Петербург, который помог ему устроиться столяром в железнодорожные мастерские и рекомендовал Степана в петербургские политические кружки. Очень скоро рабочий-провинциал не просто освоился среди кружковцев, но выдвинулся на первые роли как талантливый пропагандист. Он принимал участие в создании первой политической организации рабочих в России - «Северного рабочего союза».

По мнению Г. В. Плеханова, Халтурин пришёл к мысли, что «Падёт царь, падёт и царизм, наступит новая эра, эра свободы. Смерть Александра II принесёт с собой политическую свободу, а при политической свободе рабочее движение пойдёт у нас не по-прежнему. Тогда у нас будут не такие союзы, с рабочими же газетами не нужно будет прятаться». Главной целью было после смерти императора поднять крестьян на бунт и с их помощью уничтожить самодержавие.

5 февраля 1880 года произвёл взрыв в Зимнем дворце с целью покушения на Александра II. Взрыв в Зимнем дворце не принёс желаемых террористами результатов - Александр II не пострадал, вместо него погибли 11 солдат, нёсших службу во дворце. Все погибшие были героями недавно закончившейся русско-турецкой войны, за своё отличие зачисленными на службу в императорский дворец.

После взрыва Халтурин был направлен народовольцами в Москву.

После 1 марта 1881 года (убийство Александра II) Халтурин был избран членом исполкома «Народной воли».

18 марта 1882 года в Одессе вместе с Н. А. Желваковым Халтурин участвовал в убийстве прокурора В. С. Стрельникова. Желваков нанес Стрельникову смертельную рану, а Халтурин, переодетый извозчиком, должен был помочь Желвакову скрыться (по образцу убийства Мезенцова Степняком-Кравчинским в 1878 году), но оба были задержаны прохожими. Желваков и Халтурин назвали следствию ложные имена, были по распоряжению Александра III преданы военно-полевому суду и повешены 22 марта 1882 года неопознанными.

В советское время Степан Халтурин был введён в пантеон наиболее почитаемых деятелей революционного движения - сыграли роль участие Халтурина в создании рабочих организаций и положительный отзыв о нём В. И. Ленина. Кабинет Ленина в Кремле украшали два горельефа - Маркса и Халтурина

Память о Степане Халтурине была увековечена в скульптуре:

памятник Степану Халтурину в Кирове, 1923 год (скульптор - Н. И. Шильников)
памятник-бюст Степану Халтурину в Орлове, ул. Ленина, сквер у дома № 73
бюст Степану Халтурину в д. Журавли, Орловского района Кировской области, перед музеем «Крестьянский быт» (снесён в 2010 году)
памятник-бюст Степану Халтурину в Посёлке Затон имени Степана Халтурина Котельничского района Кировской области